Страницы

пятница, 4 января 2013 г.

Гевара. Эпизоды революционной войны: Конго. 5



5. Первый месяц

Возле Главной Базы, в четырёх часах ходьбы (только такое средство передвижения является возможным здесь) расположена группа небольших деревушек, - не более десяти домов каждая, - рассеянных на огромной площади естественных пастбищ. Конгломерат называется общим словом Нганья и населен племенем, происходящим из Руанды. Несмотря на проживание в течение нескольких поколений в Конго, они сохранили неизгладимый дух своей родины, ведут пастушеский образ жизни, - хотя и не кочевой, - и сделали корову центром своей экономики; она служит и для обеспечения продовольствием и универсальной валютой. Много раз мы слышали горестные рассказы какого-нибудь руандийского солдата, у которого нет коровы, чтобы отдать её тестю за девушку своей мечты. Ибо женщины здесь тоже покупаются и продаются; более того, они обладают всеми признаками экономической мощи, не говоря уже о том, что женщина является главной фигурой в работе на огороде и дома.

Это соседство с руандийскими деревнями позволяло нам в ходе войны нередко прибегать к прекрасному говяжьему мясу, которое исцеляло нас, вызывая иногда тоску по родине.

Руандийцы и различные племена конголезцев рассматривают друг друга как врагов, и проводят чёткие границы между этническими группами, что делает очень трудным развитие политики регионального единства (явление, которое повторяется повсеместно на конголезской территории).


В первые дни моего пребывания на Главной Базе, я в полной мере отдал дань уважения климату Конго, свалившись с лихорадкой, хотя и продолжавшейся недолго. Наш врач Куми посетил меня, поднявшись с озера, но я отправил его обратно, потому что он был необходим в клинике. Тем временем я почувствовал себя лучше. Через три или четыре дня принесли человека, раненого на Фронте Форс1; боец провёл шесть дней без медицинской помощи, у него была сломана рука, а пулевое отверстие сильно нагноилось. Я встал, чтобы позаботится о нём, и возможно, работая под холодным дождём, вызвал рецидив лихорадки, снова свалившись с высокой температурой и бредом; поэтому было необходимо новое посещение Куми. А ведь подъём на базу был для него равносилен восхождению на Эверест. По словам очевидцев, - поскольку я не смог по достоинству оценить эти детали, - после подъёма на крутые высокие горы, состояние нашего медика было возможно более тяжёлым, чем моё.

Рецидив так же не был очень длинным, - не более пяти дней, - но я мог наблюдать результаты этой традиционной для Конго болезни в виде экстраординарного душевного и физического истощения. Во время первого месяца пребывания в стране, не менее десятка товарищей поплатились за свой приезд на чужую землю этой страшной лихорадкой, последствия которой так нас беспокоили.

Первый официальный приказ, который мы получили от Митудиди, - он уже приехал из Кигомы, - заключался в подготовке к участию в наступлении на Альбервиль, которое должно было идти двумя колоннами. Мы должны были играть важную роль в бою. Приказ был абсурден: не было никакой подготовительной работы, нас было только 30 человек, из которых 10 больны или выздоравливают. Тем не менее, я передал людям приказ, и сказал, что  попытаюсь изменить эти планы, или, по крайней мере, отсрочить их исполнение, но в любом случае – они должны быть готовы идти в бой.

22 мая мы услышали одну из сумасшедших новостей, которая озадачила нас; «К нам едет кубинский министр, с ним прибыла целая толпа кубинцев». Это было так неразумно, что мы не могли в это поверить, однако, для того, чтобы развеять все сомнения, мы спустились с гор, и я, к своему удивлению, столкнулся с Османи Сьенфуэгосом2. После радостных объятий, он объяснил: он приехал, чтобы переговорить с руководителями Танзании, а потом, между делом, попросил разрешения посетить товарищей в Конго; поначалу танзанийцы отказывались, утверждая, что потом центр партизанских операций захотят посетить другие кубинские функционеры, но в итоге сдались. Я так же узнал, что танзанийское правительство ещё не было осведомлено о моём присутствии в Конго.

Вместе с Османи озеро пересекли 17 человек из группы в 34 кубинца, прибывших в Кигому, и, в общем, принесли очень хорошие новости. Однако лично для меня известия были более чем печальны: по телефону из Буэнос-Айреса сообщили, что моя мать очень больна; сообщили таким тоном, что было ясно - меня готовят к факту смерти. Османи не удалось ничего выяснить более. Мне пришлось целый месяц жить в неопределённости, ожидая результатов и надеясь, что это всего лишь ошибка, пока я наконец не получил известие о смерти матери. Она хотела увидеться незадолго до моего отъезда, - видимо, она уже чувствовала себя больной, - но это было невозможно из-за ускоренных приготовлений к путешествию. Она так и не получила моего прощального письма ей и отцу, которое оставалось в Гаване, и только в октябре было отослано в Аргентину, когда мой отъезд стал достоянием широкой общественности.

Митудиди поднялся на Главную Базу и мы обсудили различные аспекты военной ситуации. Он настаивал на разработке большого стратегического плана для захвата Альбервиля, но мне удалось убедить его в том, что это слишком амбициозная задача. Очень рискованно сейчас занимать Альбервиль; сейчас было важным получить истинное знание всей площади операций и средств, имеющихся в нашем распоряжении, потому что в Главном Штабе не было чёткой картины того, что происходит на каждом из отдельных фронтов. Всё это стало следствием информации от местных командующих, которые, требуя чего-то, завышают данные о численности своих сил, а после, извиняясь, объясняют очередное поражение нехваткой боеприпасов или оружия. Мы решили послать делегации в различные пункты для уточнения численности наших войск, войск противника и соотношения сил.

Было организовано 4 группы для осуществления предварительных исследований: Али с тремя товарищами должен был поехать в зону Кабимба3; Нье с двумя другими – на Фронт Форс; Мойя и Паулу – в зону Барака4, Физи5 и Люлимбы6; Митудиди и я направлялись в Увиру7. Это последнее путешествие нам не удалось осуществить. Сперва начались традиционные проволочки: отсутствие лодки, отсутствие бензина, - всё конечно очень неожиданно; затем Кабила объявил о своём скором прибытии, - мы ждали его день за днём, но безрезультатно.

Первые сообщения из Кабимбы и Фронта Форс демонстрировали, что там имеются действительно хорошие вооружённые силы, по-видимому, готовые к борьбе, но не обладающие какой-либо подготовкой или дисциплиной в случае с Кабимбой, и гораздо более подготовленные и дисциплинированные в случае с Фронтом Форс; но и здесь присутствовала та же степень дезорганизации контроля над вооружением, наблюдением за врагом, политической работой и т.д.

При анализе прошедшего месяца (май), совпадающего практически с первым месяцем нашего пребывания (ведь мы, как вы помните, прибыли 24 апреля), я отметил в своём полевом дневнике следующее:

«До прибытия Митудиди время было потеряно, а затем были сделаны некоторые исследованиям и мы столкнулись с положительной реакцией на наши предложения. Может быть, завтра начнётся серьёзная подготовка группы людей, как я и обещал. Почти наверняка в течение июня мы сможем продемонстрировать свои умения в бою.

Основным недостатком конголезцев является плохая стрельба, а следовательно – большой расход боеприпасов; мы должны начать с этого. Дисциплина здесь очень плохая, но, кажется, на фронте эта вещь меняется, там парни вынуждены соблюдать дисциплину, хотя и здесь так же заметно отсутствие организации.

Наиболее важными задачами являются: обучение стрельбе, организации засад (настоящая партизанская борьба) и некоторым нормам военной организации, которые позволят нам сосредоточить всю мощь в одной точке атаки».

Сегодня мы можем сказать, что кажущаяся солидной дисциплина фронтов была фальшивой, а три аспекта, на которые мы должны были сделать упор в обучении, - стрельба, техника засады и концентрация боевых единиц для осуществления крупных атак – так и остались в разряде теории.

Военные группировки имели племенной характер и следовали критерию позиционной войны; бойцы всё время находились на так называемых «барьерах». Эти барьеры были расположены обычно в хорошо избранных с точки зрения тактики местах, на высоких труднодоступных холмах. Но люди вели лагерный образ жизни, без осуществления наступательных акций, без военного обучения, уверенные в бездействии вражеской армии и проедающие свои запасы, доставка которых была взвалена на плечи крестьян. Они были обязаны приносить еду и часто подвергались жестокому обращению и насилию со стороны бойцов. Ключевой особенностью конголезской Народной Освободительной Армии являлось то, что это была армия паразитов; не работавшая, не тренирующаяся, не боровшаяся, но неизменно требовавшая от населения трудовых и материальных ресурсов; требовавшая, иногда, с особой жестокостью. Крестьяне подвергались вымогательству со стороны групп, которые разбивали неподалёку свои лагеря. Требуя еду, они сжирали кур и другие изысканные блюда, запасённые крестьянами для себя и своей семьи.

Основной едой революционного солдата была «букали», готовившаяся следующим образом: очищенный маниок сушится несколько дней на солнце, затем его измельчают в ступе, как поступают с кофе в наших местах. Просеянную муку бросают в кипящую воду, пока она не превращается в пасту, которую и едят. «Букали» содержала много углеводов, но это была практически сырая мука маниока и к тому же несолёная; иногда эту еду дополнял «зомбе», - растолченные и сваренные листья маниока, заправленные небольшим количеством пальмового масла, - или мясо какого-нибудь зверя, поскольку охота здесь была достаточно распространена, однако это было скорее исключением, нежели обычаем. Нельзя сказать, что бойцы хорошо питались: со стороны озера, являвшегося главным центром поставок, они получали очень мало. Однако, среди их вредных привычек была и потрясающая лень - они не были способны даже промаршировать до базы в поисках пропитания. И это учитывая, что на своих плечах они несли только винтовки, патронташ и личные вещи, которые, в основном, ограничивались одеялом.

Через какое-то время, начав совместную жизнь с этой оригинальной армией, я узнал некоторые типичные для них выражения. Если бойцу что-то поручали нести, он говорил: «Mimi hapana motocari», что должно обозначать «Я тебе не грузовик»; в некоторых случаях, когда они шли вместе с кубинцами, они говорили «Mimi hapana cuban», то есть «Я тебе не кубинец». Еду, так же как и оружие и амуницию для фронта, должны были тащить те же самые горемычные крестьяне. Очевидно, что армия такого типа могла бы оправдать своё существование только как контрагент врага, с которым она иногда сражается. Как мы увидим, это требование так же не выполнялось. Не меняя сложившийся порядок вещей, Конголезская Революция была обречена на провал из-за своих собственных слабостей.


1. Фронт Форс – Фронт Бендера – Укреплённый пункт вражеской армии, расположенный близ трассы Альбервиль-Люлимба. Здесь располагается центральная гидроэлектростанция.

2. Османи Сьенфуэгос- старший брат Камило Сьенфуэгоса, член Центрального Комитета Коммунистической Партии Кубы.

3. Кабимба – деревня на озере Танганьика, занятая вражескими силами; поблизости от неё проходил южный фланг нашего фронта.

4. Барака – небольшой порт на озере Танганьика, расположенный по пути из Физь в Увиру.

5. Физь – небольшая деревня на берегу озера Танганьика, штаб-квартира Главного Штаба Второй Бригады; малый транспортный узел.

6. Люлимба – селение близ трассы Альбервиль-Букаву; отсюда выходила дорога на Кабамбаре.

7. Увира – селение, расположенное на самом севере озера Танганьика, и ограничивавшее наш северный фронт.