2. 1970
В новый 1970 год «Тупамарос» вступили, находясь на подъёме.
Количество симпатизантов и непосредственно комбатантов увеличивалось день ото
дня. Организация продолжала лелеять свою «робингудовскую» репутацию, заявляя,
что она никогда не прибегала к бессмысленному насилию. Наоборот, партизаны
подчёркивали, что силу они используют лишь в крайнем случае, и только в целях
самозащиты.
В течение первых месяцев 1970 «Тупамарос» предприняли ряд
рейдов, направленных на увеличение своей материально-технической базы. В ответ
на очередной всплеск грабежей и нападений, полиция применила новую тактику –
тотальные обыски домов в районах, где, по мнению сыщиков, могли располагаться
объекты «Тупамарос». В основном, эти обыски были тщетны и даже вредны –
население выражало крайнее недовольство бестактностью полиции, врывавшейся в
жилища в любое время дня и ночи, переворачивавшей всё вверх дном, даже не
обладая необходимыми судебными санкциями. В редких случаях агенты действительно
обнаруживали «берратинес» - небольшие
укрытия под полом, где жили скрывающиеся революционеры, и где они содержали
оружие, материалы и печатную агитацию. Как правило, все жители таких домов
задерживались, хотя и не все они являлись непосредственно членами организации.
Короче говоря, результатом полицейских рейдов стало постепенное наполнение
тюрьмы «Пунта Карретас», - самой строгой и охраняемой в стране, - новыми
обитателями – политическими заключёнными. Меньшинство боевиков попадало в руки
властей в результате неудачных операций – ограблений банков или нападений на
финансовые агентства. В любом случае, независимо от того, где и при каких
обстоятельствах «тупамаро» был схвачен, он неизменно доставлялся в тюрьму, где
подвергался допросам с применением пыток, которые получили широкое
распространение в сыскной практике.
Зачинателями этой незаконной тактики добычи информации
являлись сотрудники Службы Разведки и Информации полицейского департамента
Монтевидео и лично руководитель этого отдела Эктор Моран Чаркеро, объявленный
главным мучителем и гонителем партизан. С его лёгкой руки и под его
командованием была так же создана «Специальная Бригада» - особый полицейский
орган, специализирующийся только на антиповстанческой борьбе. Примечательно,
что Моран Чаркеро не являлся своего рода сыщиком-самородком. Антипартизанской
практике применения пыток и организации внутри органов безопасности «эскадронов
смерти», использующих незаконные методы следствия, его научили в «Международной
Полицейской Академии» - учебном заведении, функционирующим при непосредственной
финансовой поддержке Государственного Департамента Соединённых Штатов.
Постепенно, «Тупамарос» довели своими угрозами Морана
Чаркеро до настоящего психоза. Более того, партизанам удалось по-настоящему
демонизировать полицейского руководителя в глазах уругвайской общественности. И
хотя Моран Чаркеро, панически опасавшийся убийства, появлялся на публике
исключительно в окружении телохранителей, это его не спасло: пули «Тупамарос»
настигли его 13 апреля 1970 года.
Партизаны заявили, что убийство высшего руководителя
полицейского департамента является симметричным ответом на пытки и истязания, систематически
применявшиеся в отношении арестованных «тупамарос». Таким образом, начался
новый этап развития организации. Осуществив первое, в чреде множества других,
селективное убийство, «Тупамарос» продемонстрировали готовность отказаться от
сложившегося романтического образа людей, избегающих проливать чужую кровь.
Однако, даже с милитаризацией и нарастанием агрессивной
риторики, «Тупамарос» всё ещё пытались держать себя в рамках своих же
собственных принципов ненасилия. Стратегические схемы организации стали более
продуманными и расчетливыми, целью теперь являлся удар в самый центр
государственной машины с минимальным количеством посторонних жертв. Чтобы
доказать, что ни одно государственное учреждение, даже самое мощное, не
застраховано от нападения, боевая команда «Индалесио Оливейра де Росас»
(названная в честь погибшего в конце 1969 года священника-«тупамаро»),
состоящая из 20 мужчин и 22 женщин, ночью 29 мая 1970 года осуществила
демонстративную атаку на Военно-Морской Учебный Центр.
В 1:45 ночи, по сигналу часового Фернандо Гарина (одного из
новобранцев организации), к зданию крепости, где располагался центр, подъехал
автомобиль. Трое комбатантов, переодетых в военную форму, подошли к охранникам
и потребовали встречи с дежурным офицером. Старший караула приказал Гарину
проводить «полицейских» внутрь. Но прежде чем это случилось, один из
«сотрудников правопорядка» остановил случайно проходившую мимо пару (так же
членов организации). Отказавшись предъявить документы, молодые люди получили
приказ проследовать за полицейским внутрь крепости для дальнейших объяснений.
Тем временем, Гарин проследовал к охранной вышке,
расположенной рядом с воротами. Он объяснил, что пришёл сменить часового, но
тот, почувствовав что-то неладное, отказался покидать свой пост. Тогда Гарин
несколько раз ударил его, после чего отнял винтовку AR-15. Тотчас же после этого, появились
19 боевиков, скрывавшихся в темноте. Подойдя с разных сторон к воротам, они
окружили оставшихся там охранников. Под ружейными дулами стражи вынуждены были
сдаться безо всякого сопротивления.
Теперь, когда вход в крепость перешёл под контроль партизан,
началась активная фаза операции. На каждом потенциально опасном участке
«Тупамарос» оставляли одного из своих боевиков, переодетых в военно-морскую форму.
Тем временем, к месту действия прибыли вызванные «полицейскими» ничего не
подозревающие дежурный офицер и его помощник. Их быстро избили и связали.
Другие комбатанты в этот же момент ворвались в казармы, где спали около 60
солдат и офицеров. Все они были подняты с постели и с поднятыми руками
препровождены прямо в гарнизонную тюрьму. Теперь партизаны могли бродить по зданию,
не опасаясь столкнуться с какой-либо неприятной неожиданностью.
Вскоре после полного захвата, в ворота крепости въехал
грузовик, припарковавшийся во внутреннем дворике. Партизаны принялись очищать
гарнизонный арсенал и собирать оружие, брошенное на местах. К 3:30 утра
грузовик был полностью загружен, после чего покинул крепость незамеченным.
Всего в руки «Тупамарос» попало 300 винтовок, два крупнокалиберных пулемёта,
150 пистолетов «Кольт», 40 пистолетов других марок, несколько
пистолетов-пулемётов, шесть автоматических винтовок AR-15, 75 шумовых и газовых гранат, и
более 60 тысяч патронов различного калибра, а так же множество комплектов
военной униформы и знаков различия. Неплохой результат трёхчасовой работы. В
4:15 все партизаны покинули центр, предварительно подняв над крепостью флаг
организации, расписав стены революционными лозунгами и сфотографировав
пленённых солдат и офицеров.
Кроме того, среди младшего состава было распространено
письмо Фернандо Гарина – военного, примкнувшего к организации. В нём он
заявляет, что присоединился к «Тупамарос» потому, что более не мог наблюдать за
издевательствами над политическими заключёнными и оставаться частью системы,
осуществляющей пытки и истязания граждан собственной страны.
Военные сумели освободиться лишь спустя несколько часов.
Перед уходом, партизаны сломали все передатчики и обрезали телефонные провода,
поэтому нескольким офицерам пришлось бежать два квартала до штаба армейской
разведки, чтобы сообщить обо всём произошедшем.
Случившееся потрясло правительство. Дерзость «Тупамарос»,
посмевших атаковать и успешно захватить укреплённую крепость, вызывала
настоящую панику в верхах. Министерство Внутренних Дел поразил сильнейший
кризис – после убийства Эктора Морана Чаркеро месяцем ранее, это был второй серьёзный
удар, который нанесли «Тупамарос» по имиджу правительства.
Впервые партизанская организация осуществила прямую атаку на
вооружённые силы: это был настоящий плевок в лицо армейским генералам,
униженным на глазах всей страны. В Монтевидео поползли слухи о том, что
Главнокомандующий, адмирал Гильермо Фернандес, вынужден будет подать в отставку
после беспрецедентного рейда «Тупамарос».
Тем временем, расследование произошедшего было поручено
сразу двум ведомствам – полиции и военной разведке. Следствие не принесло
особого результата, выявив чуть больше того, что и было известно. Центральным
обвиняемым в этом деле был назван Фернандо Гарин: солдат, перешедший на сторону
«Тупамарос». Именно он выдал партизанам план крепости, месторасположения постов
и прочую внутреннюю информацию. Но где искать теперь этого Гарина было
неизвестно.
Тем временем, масштаб и интенсивность действий «Тупамарос»
возрастали день за днём. В соответствии с их революционной тактикой, необходимо
было отказаться от образа революционеров, избегающих насилия, грабящих богатых
для того, чтобы раздать награбленное бедным. Это должен был быть ещё один шаг в
эволюции организации. Поскольку, за счёт «ребяческих» акций «Тупамарос» (вроде
угонов рефрижераторов с продуктами, с последующей раздачей их жителям бедных
кварталов), большая часть населения Уругвая к тому моменту считала «Тупамарос» инфантильными
романтиками, не способными на серьёзные действия по борьбе с режимом. Можно
подумать, что своей стратегией эскалации насилия (июнь-август 1970), партизаны
хотели изменить сложившееся положение.
В середине уругвайской зимы (июль) «Тупамарос» вновь
вернулись к своему уже позабытому «Плану Сатана», заключавшемуся в похищении
крупных функционеров государства. Но если раньше пленению подвергались лишь
фигуры национальной политики, то теперь применение плана было расширено и на
представителей «иностранного империализма».
Итак, вторая фаза «Плана Сатана» была инициирована в июле
1970 года, когда «Тупамарос» похитили бразильского консула Алоизиу Мареса Диаса
Гомида и советника Американского агентства по международному развитию (USAID) Дэна Митрионе.
Захват этих двух лиц, произошедший по отдельности, являлся
частью единого скоординированного плана. В ту роковую пятницу 31 июля, две
боевые моторизированные группы «Тупамарос» практически одновременно приступили
к действию. Одна из них блокировала автомобиль Митрионе, заставив его свернуть
на обочину, после чего американский советник был схвачен и увезён. В суматохе
кто-то из комбатантов случайно совершил выстрел, легко ранив похищенного в шею.
На другом конце города события развивались аналогичным образом: перекрыв дорогу
автомобилю бразильского консула, боевики молниеносно вытащили ничего не
понимающего Диаса Гомиде, столь же быстро запихали его в свою машину, после
чего унеслись в неизвестном направлении.
Однако, это была лишь половина первоначального плана.
Изначальная задумка заключалась в похищении ещё двух американских дипломатов –
культурного атташе Натана Розенфельда и вице-консула Майкла Гордона Джонса. Специальная
группа «Тупамарос» ожидала Розенфельда в подземном гараже многоквартирного
дома, где он жил. Столкнувшись с отчаянным сопротивлением, партизаны несколько
раз ударили Розенфельда по голове, отчего тот потерял сознание. Пока комбатанты
решали, что делать дальше, в гараже появился так же проживавший здесь Джонс.
Вице-консул оказал столь же яростное сопротивление, и один из «тупамарос»
вынужден был успокоить его ударом рукоятки пистолета по затылку. Связав и
накрыв его одеялом, похитители закинули дипломата в поджидающий грузовик,
оставив лежать на полу гаража Розенфельда, полагая, что тот умер.
Придя в чувство, Джонс медленно стянул с головы одеяло и,
улучив удачный момент, выкатился из грузовика на полном ходу, ударившись о
тротуар, чуть не потеряв сознание. Прошло ещё несколько минут, прежде чем
партизаны заметили пропажу связанного вице-консула. Это конечно же было большим
разочарованием.
Похищение иностранных граждан вновь ввергло в шок
правительство. Всего лишь за неделю до этого герильерос пленили известного
судью Даниеля Перейру Манелли, чья вина заключалась в том, что он слишком часто
председательствовал на процессах против арестованных «тупамарос».
И теперь, когда в руки «Тупамарос» попались ещё и фигуры
крупного международного масштаба, партизаны оказались в очень выгодном
положении. Если даже они напрямую не смогут оказать давления на правительство,
давление окажут правительства Бразилии и США, заинтересованные в спасении своих
граждан.
После пленения иностранных дипломатов, организация в течение
нескольких дней хранила молчание, желая вдоволь насладиться унизительными
оправданиями властей, не сумевших защитить иностранцев. В следующий
понедельник, 3 августа, «Тупамарос» выпустили Перейра Манелли, который передал
полиции послание от организации. В нём партизаны требовали освобождения всех
политических заключённых в обмен на жизни Диаса Гомиде и Митрионе. Судьбы обоих
находятся в руках правящей верхушки. Отказ от исполнения требований будет
равносилен вынесению смертного приговора, однако власти понимали, что выполнив
их, они создадут прецедент, благоприятствующий развитию политического шантажа
не только в Уругвае, но и по всей Латинской Америке. В течение нескольких дней
в высоких кабинетах шли яростные споры вокруг этого вопроса.
Перед президентом Пачеко Ареко встали два варианта. Можно
было продолжать жёсткую политику в отношениях с «Тупамарос» и отказаться вести
переговоры с теми, кого он считал обычными преступниками, что безусловно
приведёт к смерти обоих похищенных. В этом случае Пачеко Ареко должен был
испытать обрушившийся на него гнев Вашингтона и бразильского военного
правительства. Недавний опыт Гватемалы продемонстрировал, к каким
катастрофическим последствиям может привести отказ от переговоров (ранее в том
же году местные партизаны похитили и убили посла ФРГ).
Другим возможным вариантом являлось исполнение всех
требований, выдвинутых организацией. Этот шаг так же не мог остаться без
последствий. Соратники Пачеко Ареко, наблюдая его бесхребетность, естественно
пересмотрят своё к нему отношение, что скажется на ближайших президентских
выборах. Армия и полиция неоднократно заявляли, что если президент пойдёт на
поклон к «Тупамарос», ничто уже не сможет остановить мятеж недовольных
правительством офицеров. Кроме того, Пачеко Ареко не нужно было рассчитывать на
прощение соседних стран, - Аргентины и Бразилии, - которые выступали за
проведение предельно жёсткой линии в отношении «террористов». В буквальном
смысле, судьба страны находилась в руках президента, когда он раздумывал над
реакцией на выступление «Тупамарос».
В то время как в правительственных кабинетах решались все
эти вопросы, армия и полиция тоже не сидели сложа руки. Как только стало
известно о похищениях иностранных дипломатов, по всему городу прокатилась волна
повальных обысков и задержаний. Сотрудники шли от дома к дому, не утруждая себя
предъявлением необходимых судебных ордеров. Когда стало известно, что 7
августа, в случае невыполнения требований, партизаны казнят обоих иностранцев,
полиция усилила поиски. К шестому августа в розыскных мероприятиях были
задействованы уже более 20 тысяч полицейских и военнослужащих. Но все их усилия
пропали даром. Дипломаты как в воду канули.
7 августа в квартале Мальвин, в руки детективов попали несколько
членов организации. К удовлетворению правительства, кое-кто из них представлял
руководство «Тупамарос» - это были основатель вооружённого движения Рауль
Сендик, и один из высших руководителей Рафаэль Бидегайн Грейссиг. Правительственные
чиновники вздохнули с облегчением, полагая, что пленение Сендика предотвратит
убийство заложников. Теперь власти могли более уверенно разговаривать с
герильей.
Пока полиция наводняла Монтевидео своими агентами, партизаны
довольно вольготно продолжали свою обычную деятельность. Считается, что захват
Сендика ввёл «Тупамарос» в некоторое замешательство. Это не совсем так. В ответ
на арест своего бессменного лидера, 7 августа боевая команда организации
совершила налёт на сельскохозяйственную академию, похитив доктора Клода Л.
Флая. Доктор Флай являлся американским экспертом по почвоведению, работавшему в
Монтевидео по приглашению правительства, и занимался разработками в сфере
увеличения урожая сельхоз культур. «Тупамарос», таким образом, выровняли положение,
вновь ввергнув правительство в беспокойство.
Обладая теперь тремя заложниками, партизаны продолжали
настаивать на выполнении своих требований – освобождении всех политических
заключённых (около 150 человек), в основном принадлежащих к организации.
Президент, тем не менее, принял жёсткую позицию, отказавшись
вести с «Тупамарос» переговоры. В попытке выяснить, где же находятся пленные,
полиция беспрерывно допрашивала схваченного Сендика. Тот в ответ, объявив себя
военнопленным, отказался разглашать какую-либо информацию о вооружённом
движении. Уругвайские власти с
беспокойством ожидали нового «крайнего срока», когда будут приведены в
исполнение смертные приговоры – 12 часов дня 9 августа.
В понедельник утром, 10 августа, одна из радиостанций столицы
получила телефонный звонок, в котором сообщалось, что эксперт USAID Дэн Митрионе казнён. Чуть позже
сыщики обнаружили брошенный на окраине города автомобиль, в багажнике которого,
замотанный в пропитанное кровью одеяло, лежал труп американца с четырьмя огнестрельными
ранениями.
 |
| Дэн Митрионе |
На самом деле, убийство иностранного гражданина, к тому же
не являвшегося военным, лишило «Тупамарос» большей части поддержки населения,
шокированного произошедшим. Романтический образ современных «робин гудов»,
защитников свободы и справедливости, был разрушен.
Кроме того, серьёзно пошатнулись позиции правоохранительных
органов – народ увидел, что несмотря на все усиления и массовую мобилизацию
агентов, полиция не сумела предотвратить заранее объявленную казнь.
Правительство же теперь рассматривало организацию не как
сборище провокаторов и политических шантажистов, а как самых настоящих
преступников, замешанных в предумышленных убийствах.
Тотчас же после обнаружения тела, Пачеко Ареко призвал к
созыву специальной сессии Конгресса, на которой президент намеревался поставить
вопрос о принятии специальных мер в соответствии с 31 статьёй Конституции. Эта
статья приостанавливала действия «индивидуальных прав собственности, собраний,
личной свободы и свободы выражения». Статья так же предусматривала введение
режима чрезвычайного положения, наделявшего президента расширенными
полномочиями. Таким образом, Пачеко Ареко автоматически превращался в
диктатора. Однако Конгресс позволил применить 31 статью на срок не более 20
дней, что конечно же не укладывалось в президентские планы.
Убийство Митрионе вызвало различную реакцию в странах
западного мира. Президент Никсон назвал преступление «отвратительным». Лидер
бразильской хунты Эмилиу Медиси выразил глубокую обеспокоенность развитием
ситуации в Уругвае. Посол ФРГ публично раскритиковал позицию Пачеко Ареко,
занятую в ходе переговоров с партизанами. И лишь южный сосед Уругвая Аргентина,
так же страдавшая от активности городской герильи, поддержала решение
правительства об отказе от переговоров с «террористами».
Сами же «Тупамарос», некоторое время хранившие молчание,
наблюдая за реакцией общества, вынуждены были выпустить специальное коммюнике,
посвящённое казни американца. В нём партизаны заявили, что Митрионе был
инициатором применения пыток в отношении арестованных герильерос, а так же
непосредственно инструктировал агентов по проведению дознаний. «Тупамарос»
зашли так далеко, что обвинили Митрионе в принадлежности к ЦРУ. Поэтому он был
убит.
Смерть Митрионе так же имела большое политическое значение,
потому что в первый раз за время противостояния с государством, организация
привела свои угрозы в исполнение. Казнь продемонстрировала силу «Тупамарос»,
показала, что они не бояться претворять угрозы в жизнь.
Тем не менее, вскоре после убийства Митрионе, по Монтевидео
начало ходить письмо заключённого Рауля Сендика, в котором он выражал гнев в
связи со смертью американца, так как его казнь серьёзно подорвала
революционно-романтичный имидж организации, который она культивировала на
протяжении восьми лет.
Всю оставшуюся часть 1970 года «Тупамарос» планомерно
сокращали интенсивность своих действий, лишь время от времени исполняя мелкие
экспроприации и кражи различных материалов. Они по-прежнему держали в
напряжении правительство, оставляя в заложниках бразильского консула и
американского почвоведа Флая. Однако теперь, «Тупамарос» тонко намекали, что
«пожертвование» в 1 миллион долларов могло бы спасти жизни обоим пленникам. Это
вызвало новый всплеск надежды у родственников похищенных. Партизаны надеялись,
что сменой тона на более благожелательный они сумеют исправить ситуацию, вернув
хотя бы часть утраченной поддержки населения.
Никто ещё тогда и не подозревал, что точка наивысшей мощи организации
пройдена. Хотя в течение следующих полутора лет «Тупамарос» продолжали
сражаться, им уже не удалось достигнуть прошлых масштабов, завоевать ту
поддержку народа, которой они обладали до убийства Митрионе.
